| Posted: 18 May 2012 09:43 AM PDT   Книга Айвана Морриса - это сборник новелл из японской истории, посвященных людям, которые доказали,`что в жизни существует нечто гораздо более значимое, чем материальное изобилие и преследование собственных эгоистических интересов. Этот трагический образ обреченного на поражение героя, демонстрирующего величие духа в безвыходной ситуации, является частью великой древневосточной культуры. Мисима Юкио однажды высказал предположение, что увлечение автора красотой японской придворной культуры и неподвижным миром Гэндзи могло закрыть от него более грубую, трагическую сторону в истории его страны. Сконцентрировав свои исследования последних лет на людях действия, чьи короткие жизни были отмечены борьбой в смутные времена, Айван Моррис, вероятно, восстановил равновесие, и именно памяти Мисима он посвятил эту книгу. По многим вопросам, особенно политическим, они не сходились во мнениях, но это никогда не мешало их дружбе. *** Мисима зим на русский смысл Японским миксом закручен резко Самоубийством они не виснут Они мешают безумство с детством
Иных съедают такие смыслы Что хаос можно принять за трусость Иные больше боятся жизни Другие думают об исскустве Мисима смерти на русский смысл Ложится пафосно и красиво Но будь он свастикой или иксом Все понимания не приносило Стоит туристом на месте смерти Любого Вермахта или Димы От перемены деталей смерти Мотивы смерти не уловимы *** © Алина Витухновская 
Благородство поражения. Трагический герой в японской истории. Айвас Моррис Авторский сборник Автор: Айван Моррис Языки: Русский Издательство: Серебряные нити
Японский мессия Японский мессия - это отрывок из книги Айвана Морриса "Благородство поражения. Трагический герой в японской истории", глава посвящена трагическим страницам Симабарского восстания и духовному лидеру восстания христиан Амакуса Сиро (1621 - 1638). Этот героический юноша был представлен в качестве Четвёртого сына Неба, предсказанного иезуитским миссионером Св. Франциском Ксавьером. По предсказанию иезуита, Амакуса Сиро должен был возглавить христианизацию Японии. Сам Сиро никогда не заявлял о своей божественности, но его последователи считали его мессией, заявляя в свою очередь, что он мог ходить по воде и извергать изо рта огонь. Сиро возглавлял оборону замка Хара и погиб при обороне. По некоторым данным, возможно, Сиро был побочным сыном Тоётоми Хидэёри. Образ Амакусы Сиро часто встречается в японских фильмах, аниме и в серии файтингов "Samurai Shodown".  Одним из немногих предметов, переживших пожары в Симабара в 1638 году, является флаг молодого предводителя восставших — Амакуса Сиро. На квадратном полотнище из белого шелка со стороной около метра двое довольно флегматичных ангелов западного типа поклоняются огромному черному потиру, возвышающемуся между ними. Над потиром — кругообразное белое поле, украшенное черным крестом, а поверху идут слова на португальском языке: LLOVAD0 SEIA О SACTISSIM0 SACRAMENTO («Да славится наисвятейшее таинство!»).1Странный девиз для знамени японского героя. Хотя, почти все, что рассказывается о малоизвестном юноше с острова Кюсю, который, как сообщают, в возрасте шестнадцати лет, командовал где-то сорока тысячами крестьян в кампании против феодальных властей Японии в эпоху Токугава, достаточно неясно и маловероятно.Сохранилось большое количество материалов о яростном христианском восстании, однако фигура его молодого героя скрывается в тумане фактологической недостаточности. Из-за того, что его ставка в замке Хара была стерта с лица земли, сподвижники и семья уничтожены, а все архивы восставших — сожжены, практически не сохранилось никаких записей того времени, за исключением некоторых коротких упоминаний в официальных отчетах. Соответственно, хотя Амакуса Сиро жил во времена, после которых осталось немало документов, и хотя нет никаких сомнений в достоверности его исторического существования, он остается таинственной фигурой, подобно Ёсицунэ и Масасигэ существующей в нашем сознании на грани фактов и легенд. Биографические сведения о жизни героя увековечены в знаменитой поэме, так называемом «Божественной Откровении», которая тайком распространялась в общинах японских христиан на Кюсю за несколько месяцев до его восстания. Предполагается, что эти пророческие стихи были написаны иностранным священником-иезуитом, выдворенным из Японии где-то за двадцать пять лет до событий; однако они вполне могли быть составлены и позже организаторами восстания, желавшими подчеркнуть тот момент, что, несмотря на молодость и очевидную неопытность, Амакуса Сиро будет принят в качестве предводителя инсургентов. В поэме, составленной на китайском языке, намеренно неясным стилем, говорится следующее: Посему, когда пройдет пять раз по пять лет, Бог придет в этот мир [в виде] мальчика, которому будет два раза по восемь лет. Этот юноша, одаренный от рождения всеми способностями, Без труда проявит свою чудесную силу. Тогда Небеса воспламенят облака на востоке и западе, А Земля заставит цветы расцвести до времени. Уделы и провинции загрохочут и заревут, А обитатели этих мест увидят деревья и поля охваченные пламенем. Все люди будут носить на шее крест с девятью драгоценностями, И внезапно на полях и холмах взовьются белые флаги. Все учения будут поглощены Истинной Верой, И наш Небесный Господь спасет людей этого мира…  Когда разразилось восстание, действительно, прошло пять раз по пять лет и, по еще более чудесному совпадению, Амакуса Сиро действительно достиг возраста «два раза по восемь лет». В том году на Кюсю случилось несколько природных катаклизмов, в некотором смысле совпадавших с предсказанным. Странное красное сияние, подобное небесному огню, наблюдалось на горизонте поздним вечером и перед рассветом; и, что еще более значимо для страны, придающей такое большое значение смене сезонов, рассказывали, что осенью наблюдалось неурочное цветение вишни. Не очень сложно было убедить доверчивых и отчаявшихся крестьян, столь долго терпевших жестокие религиозные преследования, в том, что теперь исполнятся и другие составляющие предсказанного: под руководством Амакуса Сиро, — юноши, обладающего «чудесной силой», они скоро освободятся от своих угнетателей, и белые христианские знамена взовьются над полями и холмами.Верительные грамоты молодого героя подкреплялись отчетами о его чудесных способностях. Говорили, что, подобно Св. Франциску, Амакуса мог сзывать к себе порхающих птиц, садившихся к нему на руки; он пошел еще дальше, побудив их откладывать яйца ему на ладонь. Он также мог бегать по волнам, и в один знаменательный момент его видели идущим по морю у мыса Симабара рядом с огромным горящим крестом, возвышавшимся из вод. После этого оставалось сделать лишь маленький шаг к тому, чтобы провозгласить Амакуса Сиро воплощением дэусу (Deus) — самим Богом, посланным для установления Христианства и, таким образом, — спасения Японии. Пришедшее в середине XVI века, христианство добилось больших начальных успехов в некоторых районах Японии, особенно на Кюсю; однако, как только новые правители династии Токугава стали подозревать, что оно может стать угрозой социальной стабильности и возможным предвестником иностранного вторжения, они подавили его с безжалостной последовательностью. Где-то к 1640 году эта иноземная религия была практически уничтожена, а Симабара стала в некотором смысле ее предсмертной конвульсией. Когда около двух веков спустя запрет был снят, христианские миссионеры вновь развернули активную деятельность в Японии; однако сегодня, после более ста лет прозелитизма и упорной работы, результаты их усилий представляются несерьезными. Даже номинально менее одного процента населения считается христианами; духовное же воздействие христианства в Японии минимально. Все же, несмотря на общее безразличие к этой иностранной вере, история великого восстания, в котором христианство играет ведущую роль, находит ощутимый отклик в сердцах многих современных японцев, а его молодой предводитель-христианин Амакуса Сиро занимает место в ряду национальных героев. Он был особенно почитаем в антимилитаристический период после Войны на Тихом океане, когда превратился в символ молодежного сопротивления «феодальному» угнетению и несправедливости. О нем и о его неудачном восстании было снято несколько популярных фильмов. В одном из них лидер восставших изображается привлекательным молодым человеком с мягкими, тонкими чертами романтического Ёсицунэ. За молодым руководителем следуют две молодые девушки-христианки, семьи которых участвуют в восстании; герой, разумеется, слишком воздушен и идеален для каких бы то ни было земных удовольствий, но эта сдержанность лишь способствует его очарованию. Амакуса Сиро также является героем пьесы («Ранъун» — «Разорванные облака») театральной труппы левого крыла, которая использовала его историю, как парадигму неудавшейся революции. Знаменитый исполнитель женских ролей Маруяма Акихиро («самый красивый мужчина в Японии») привлек к Амакуса Сиро особое внимание, объявив себя его воплощением (умарэ-кавари). В 1972 году популярный исторический журнал начал печатать литературный сериал «Автобиографии», в которой герой описывает свою короткую, драматическую жизнь со времени, когда он был принужден быть свидетелем публичных пыток японских христиан в Нагасаки и у горячих источников в Ундзэн и впервые осознал все те ужасы, которые творили феодальные власти.8Интерес к герою еще более подстегнула недавно сложенная «Песня Амакуса Сиро» (Амакуса Сиро-но ута), особенно нравившаяся студентам, выступавшим против консервативного правительства: И вот они поднялись — христиане из деревень, стонавшие От тирании правителя Симабара. Повергли [управляющего] Мацукура и, под эхо горы Ундзэн, Ах, [провозгласили своей главой] Амакуса Сиро и восстали в Симабара. Теперь тысячи, десятки тысяч из них осаждены в замке Хара; Войска правительства, окружившие их, подавляют числом, [Однако они] крепко сплотились под христианским крестом. Ах, Амакуса Сиро и восстание в Симабара! Амакуса Сиро считается японским героем, поскольку, вооруженный храбростью своей искренности, он и его соратники выступили против превосходящих сил феодального войска и, после начального периода блестящих успехов и нескольких месяцев мужественного, но безнадежного сопротивления, потерпели трагическое поражение. Полнота их неудачи лишь подчеркнули искренность их мотивов и принесла им симпатии хоган-биики, традиционно обретаемые проигравшими. В ходе одного из самых массовых убийств начала нового времени, погибли все восставшие; древний замок у моря, где они укрепились и сражались с таким упорством, сравняли с землей, и вскоре лишь ветер, воющий в развалинах, мог напомнить проезжим о недолговечности, тщете и аварэ человеческих усилий.  Местом великого восстания был полуостров Симабара и близлежащие острова Амакуса, приблизительно в сорока милях через залив от города Нагасаки. Это — одна из самых заброшенных частей дикого, скалистого побережья Кюсю. Мягкая красота моря с сотнями разбросанных островков и их ярким белым песком, обрамляющим чистые воды залива Симабара и моря Амакуса, на фоне сглаженных, покрытых зелеными соснами холмами, странно контрастируют с ужасными событиями, произошедшими здесь в первых десятилетиях XVII века; современному посетителю трудно представить себе, что, подобно Конго у Конрада, это действительно когда-то было «одним из самых темных мест на земле».Западный район Кюсю всегда был самым бедным в стране, и даже в лучшие времена крестьяне маленьких деревень на холмах Симабара и у берегов островов Амакуса жили постоянно на грани бедности. Длительная засуха или неожиданное повышение налогов означало несчастье для них и их семей. Эти места считались всегда чрезвычайно удаленными. Когда один полководец был направлен из ставки главнокомандующего в Эдо (современный Токио), он достиг Симабара более чем через две недели: шесть дней путешествия по суше до Осака и еще десять дней по морю до Нагасаки. Одной из причин трудности подавления восстания была задержка в получении приказов от Сёгуна, который один мог дать все необходимые инструкции. Хотя восстание в Симабара по сути своей было далеко не христианским, большинство участвовавших в нем крестьян и их предводителей, включая Амакуса Сиро, в самом деле были верующими, и религиозное воодушевление играло весьма важную роль. Со времен появления Франсиско Ксавьера и его последователей-иезуитов, приблизительно за столетие до событий, христианство пустило глубокие корни в этом диком и отдаленном уголке Японии. Кюсю являлся центром прозелитизма, а неустанные труды католических миссионеров дали замечательные результаты в бедных, отсталых районах, подобных Симабара. В 1577 году обращенный в христианство повелитель Амакуса приказал всем своим подданным принять истинную веру, либо немедленно покинуть остров; отказавшихся семей было ничтожное число. Тридцать пять лет спустя, несмотря на несколько эдиктов Сёгуна, направленных против иноземной религии, почти весь полуостров Симабара был христианским — от самого даймё, повелителя Арима, до беднейшего крестьянина; жители островов Амакуса, до начала века принадлежавших другому обращенному даймё (знаменитому генералу Кониси), также в подавляющем своем большинстве были христианами. Правительство Токугава, обеспокоенное политическими и военными последствиями распространения христианства, решило, наконец, в 1612 году использовать эдикты, предусматривавшие крайние меры: христианство полностью запрещалось, всем миссионерам предписывалось покинуть страну. Христиане — как японские, так и иноземные — продолжали пренебрегать этими указами, однако теперь власти, словно наверстывая упущенное время, использовали террор, дабы раз и навсегда разделаться с иноземным учением. На протяжении двух последовавших десятилетий практически все оставшиеся в стране иностранные миссионеры были выслежены и убиты; около девяноста процентов из 300000 японских христиан было арестовано, и их либо принуждали отрекаться, либо предавали мучительной смерти. Воодушевленная верой и страстью к мученичеству, христианская община несла свой крест с невероятным терпением, не оказывая даже малейших попыток силового сопротивления. Остров Кюсю — центр японского христианства — стал местом самых жестоких преследований. Чтобы выведать сведения у плененных христиан или добиться их отречения были использованы почти все мыслимые виды пыток и унижения достоинства, которые могли произвести человеческая жестокость и изобретательность. В перечень стандартных методов Главного Управляющего Нагасаки, входило: пытка водой, помещение в яму со змеями, клеймление лица, перепиливание бамбуковой пилой, пытка деревянным конем (при которой к ногам посаженной на него жертве привязывался тяжелый груз), зажаривание живьем и (одна из немногих статей импорта с Запада, с энтузиазмом воспринятая властями) распинание.  В русле дальнейших усилий предотвратить иноземное вмешательство, Бакуфу Токугава издало серию эдиктов, согласно которым большинство иностранцев высылалось из Японии, а всем японцам запрещалось покидать страну под страхом смерти или, в случае, если они ее уже покинули, возвращаться обратно. Первым из таких указов был эдикт из семнадцати статей, изданный в 1633 году; еще более жесткие правила были установлены в 1635 и 1636 годах; как последствие восстания в Симабара, заключительный эдикт 1639 года запрещал португальским судам заходить в японские порты. Эти установления более чем на два столетия положили конец внешней торговле и туризму и полностью лишили оставшихся в Японии христиан внешних контактов и поддержки.Повелитель Мацукура, ставший властителем полуострова Симабара после окончательной победы Токугава в 1615 году, в отношении к своим подданным был сперва обманчиво мягок, однако вскоре он перешел к жестким методам и, после десятилетнего правления, обрел сомнительную репутацию одного из двух самых преуспевших гонителей в Японии. Он был известен, как изобретатель самых изощренных мучений заключенных-христиан. Знаменитым местом пыток были горячие источники Ундзэн (упоминаемые в «Песни Амакуса Сиро») в центральной гористой части Симабара. В Ундзэн, ставшим теперь популярным курортом для туристов, жертв, отказывавшихся отречься, медленно сваривали до смерти в кипящих серных водах на глазах у охваченных ужасом членов их семей и деревенских соседей. На островах Амакуса в нескольких милях к югу, по указанию Бакуфу Токугава правление было передано от бывшего даймё-христианина роду Тэрадзава. Множество беженцев, среди которых было много «ронинов», бежали от гонений в Нагасаки и других частях острова Кюсю, перебираясь на эти острова, где они вливались в христианские фермерских и рыболовные общины. Однако, как оказалось, это было неудачное решение. Хотя Повелитель Тэрадзава и мог быть в какое-то время тайным приверженцем учения, он подверг своих подданных-христиан жесточайшим мукам, в частности сожжению; его сын, пришедший к власти в 1633 году, с энтузиазмом продолжил его дело. К 1637 году политика официального террора и репрессий принесла полный успех: большинство верующих в регионе публично отреклось от Христа, поправ ногами святое изображение (фумиэ) или подписав клятву отступничества. Однако, как вскоре показали события, преследования сделали местных верующих еще более непоколебимыми. Большинство из них, включая Амакуса Сиро и его семью, в душе остались христианами и в тайне продолжали следовать своей вере. Серия инцидентов 1636 и 1637 годов позволяют судить об отчаянном положении местных христиан. В конце 1637 года набожный крестьянин из деревни на Южном Арима, на самой оконечности полуострова, достал старое изображение Господа, которое он хранил в сундуке из боязни, что его кто-нибудь найдет и сообщит об этом властям. С изумлением и радостью он обнаружил, что, пока картина лежала в сундуке, на ней появился оклад. Чудо! Он немедленно сообщил об этом своим единомышленникам, в том числе старшему брату, который был деревенским старостой, и несколько дней спустя все они втайне собрались в его доме, чтобы поклониться картине и восславить Бога. Однако, новость об этой встрече просочилась наружу, и несколько полицейских поспешили в маленькой лодке из ближайшего отделения в Симабара. Они ворвались в дом как раз в тот момент, когда шла тайная литургия, и арестовали шестнадцать участников, включая обоих братьев. Арестованные были связаны и отосланы в Симабара, где их должным образом казнили в назидание другим. На следующий день после того, как было объявлено это мрачное известие, жители деревни праздновали Вознесение, бесстрашно вывесив свои белые христианские флаги. Когда управляющий попытался вмешаться, разгневанные участники убили его. Верующие Южного Арима поняли, что теперь их ждут жестокие репрессии и, вместо того, чтобы ждать пока на них опустится меч, спешно объединили силы с единомышленниками по вере из соседних деревень и стали строить планы захвата местных правительственных учреждений. Через несколько дней разразилось восстание.
 Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru
|
| Posted: 18 May 2012 07:13 AM PDT  Идзакая - японский трактир Если на Руси человеку надо было покушать и пообщаться - то он шел в трактир, который служил для задушевных и дружеских бесед. Считается, что именно в трактирах появилось такое всем нам хорошо знакомое блюда как рассольник. Самые убогие трактиры назывались харчевнями. Трактиры низкого пошиба в литературе и кино иногда называют кабаками, но это не верно. В кабаках на Руси издавно лакали водку, а не ели, пока в 1765 году правительственным указом было повелено именовать кабаки "Питейными домами", но в устной речи это слово сохранилось. В XIX веке кабаков на Руси уже не было, зато у нас стали появляться рестораны, подавали там преимущественно европейские блюда, а вместо половых обслуживали официанты во фраках. Если трактиры и харчевни посещали в основном мужчины, то в рестораны ходили с дамами. Хотя сервис на Руси всегда желал лучшего, вспомним слова великого поэта из его "Евгения Онегина": *** И заведет крещеный мир На каждой станции трактир. Теперь у нас дороги плохи, Мосты забытые гниют, На станциях клопы да блохи Заснуть минуты не дают; Трактиров нет. В избе холодной Высокопарный, но голодный Для виду прейскурант висит И тщетный дразнит аппетит... © Алексадр Пушкин  В советский период нашей истории общаться было принято не в трактирах, которые превратились в общепитовские столовые, а дома, куда приглашали гостей на чашку чая и рюмку водки. В Японии же приглашать гостей домой не принято. Но если все же японцы гостей пригласили, то никогда не угощают их домашней едой, так как подобное считается плохим тоном. Считается, что еда, которую приготовили дома, недостаточно хороша, чтобы угощать ею дорогих гостей. Вместо этого принято заказывать блюда из ресторанов или специальных фирм по доставке еды. Конечно, времена меняются, и молодые японцы все чаще приглашают друг друга в гости и сами готовят угощения. Чаще зовут домой иностранцев-гайдзинов, чтобы приобщить их к японской культуре и поделиться секретами японского быта и кулинарии. Вечеринки различного характера - это излюбленное времяпрепровождения японцев, но общепринятое правило хорошего тона осталось прежнем, японцы предпочитают тусоваться не дома. Чаще всего для проведения вечеринки заказывается специально отведенная комната в японском ресторане с продолговатым столом, маленьким или большим, в зависимости от количества людей. Такие рестораны японской кухни называются идзакая, в некоторых из них нет даже общего зала, а есть 10-15 отгороженных комнат, где собравшиеся могут чувствовать себя комфортно и свободно, скрытые от посторонних глаз. Там можно поужинать и пообщаться, не боясь помешать соседям своим шумом.  Идзакая (Izakaya ) - это японский трактир или, если хотите, аналог европейской таверны, прекрасное место для японских вечерних тусовок, куда можно прийти с коллегами после окончания рабочего дня, чтобы выпить и перекусить. Это заведение очень демократичное, интерьер сделан обычно в традиционном стиле. При входе есть веревочная занавеска норэн в половину высоты входа и красный бумажный фонарь тётин, который привлекает посетителей, это своеобразный опознавательный знак такого заведения. В зависимости от типа идзакая, посетители сидят на матах татами или едят за низкими столиками в традиционном японском стиле, сидя на стульях. Многие идзакая предлагают на выбор оба варианта, а также можно посидеть в баре. Если комнатка покрыта татами, прежде чем ступить на циновку, надо снять обувь. В идзакая есть шкафчики с ключами, в них и оставляют обувь.  Как правило, посетителям дают влажное полотенце осибори (oshibori), чтобы очистить свои руки. Меню может быть на столе или отображается на стенах. При выборе идзакая для вечеринки японцы всегда обращают внимание на то, есть ли там номиходай (nomihodai), что буквально означает пей, сколько хочешь. Кто летал в Турцию или Египет, легко это может представить, то есть если в ресторане предоставляется эта услуга, то, заплатив фиксированную сумму, можно лакать спиртное в неограниченном количестве, а выпить японцы не дураки. Также популярны и табэходай (tabehodai ) - ешь, сколько хочешь, но за полтора-два часа, а обычно столько проходит вечеринка, желудок примет ограниченное количество еды и напитков. Когда приходит компания, каждый человек выбирает себе несколько блюд, затем делают один заказ. Это гарантирует живую, веселую атмосферу. Едят в традиционной последовательности - свежая сырая рыба сасими, жареное на открытом огне якимоно, что-то горячее, выделяющее пар мусимоно, варившееся на медленном огне нимоно, жареное блюдо агэмоно, салат, заправленный соусом или уксусом. Обычно заканчивают такую последовательность блюдом с рисом гохан, солениями цукэмоно, супом мисо и чаем.  Появились такие ресторанчики идзакая еще в древней Японии. Раньше в магазинах сакэ посетителям предлагали попробовать разные сорта напитка и продавали его на разлив. Примерно в конце XVI века в этих же магазинах начали подавать простые блюда. Так появились идзакая, к началу XIX века их существовало уже довольно много. Само название происходит от двух японских слов – "и" (сидеть) и "сакая" (магазин сакэ). В столичном Эдо большую часть населения тогда составляли мужчины, и они очень ценили идзакая, где по доступным ценам предлагались еда и сакэ. Еще лет двадцать назад посетителями идзакая были практически только мужчины, но сейчас здесь можно увидеть и много женщин. Это неудивительно, ведь очень многие женщины теперь трудятся. В одном Токио сейчас десятки тысяч идзакая, каждый из них неповторим и еда в них незабываема, пусть и не такая элегантная как в дорогих ресторанах. Типов и разновидностей идзакая несколько, это, например, якитория, где специализируются на якитори - шампурах на гриле, часто перед клиентами. Есть Robatayaki - там клиенты сидят перед открытым очагом, на котором шеф-повара жарит морепродукты и овощи. Самыми большими недостатками дешевых заведений являются шум и сигаретный дым, в идзакаях редко бывают места для некурящих. Дорогие идзакая - небольшие и притемнённые, уровень сервиса в них чуть выше, еда чуть лучше, а изолированные комнаты позволяют снизить уровень шума и насладиться спокойной обстановкой. Элитные идзакая не жалеют денег на дорогой интерьер и оригинальный дизайн помещения. Вне зависимости от типов идзакая славятся своей живой атмосферой, здесь всегда можно приятно пообщаться с друзьями или коллегами по работе. С наступлением ночи атмосфера становится более дружеской и расслабленной, это и есть настоящая хорошая идзакая.           Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru
|
| You are subscribed to email updates from Japanese Doll To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 20 West Kinzie, Chicago IL USA 60610 | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий